Кровавое воскресенье

Мнения о Гапоне среди историков разнятся, но есть свидетельство о том, что Гапон был не просто агентом охранки или ставленником Витте, но планировал и сам прийти к власти на волне рабочих протестов. Так, зафиксировано одно из высказываний Гапона: «Чем династия Готторпов (в смысле, Романовых) лучше династии Гапонов?  Готторпы — династия гольштинская, Гапоны — хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю, а во мне течёт кровь чисто мужицкая, притом хохлацкая».

В первых числах января толпы представителей собрания фабрично-заводских рабочих переходили с одной фабрики на другую и всюду призывали рабочих к всеобщей забастовке, иногда действуя силой, в случае неподчинения. К 7 января стачка стала всеобщей, а количество бастующих достигло 150 тысяч человек.

Ещё 6 января Гапон приехал в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс зажигательную речь, в которой призывал рабочих обратиться со своими нуждами непосредственно к царю. Сущность речи состояла в том, что на рабочего не обращают внимания, не считают его за человека, правды нигде нельзя добиться, все законы попраны, и рабочие должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми. При этом Гапон призывал всех рабочих, с жёнами и детьми, идти 9 января в 2 часа дня к Зимнему дворцу.
В тот же день Гапон на основании предложенных ему набросков составил текст петиции на имя царя, который можно найти ТуТ.  Сущность идеи была проста: петицию, поданную депутацией от рабочих, можно положить под сукно, но петицию, принесённую десятками тысяч рабочих, нельзя положить под сукно. Царь так или иначе должен будет ответить на эту просьбу, и из этого ответа станет ясно, с кем он — с народом или против народа. Два следующих дня Гапон  разъезжал по отделам «Собрания», зачитывал петицию и давал ей толкование. толпа, наэлектризованная Гапоном, пребывала в состоянии религиозной экзальтации. Люди плакали, топали ногами, стучали стульями, бились кулаками в стены и клялись, как один, явиться на площадь и умереть за правду и свободу
9 января 1905 года на улицы Петербурга выплеснулась толпа разношерстного люда, идущего с петицией к императору. Из 1,5-миллионного Петербурга в шествии принимает участие не менее 140 тысяч человек. Департамент полиции знает об этом и заблаговременно подтягивает войска – 18 батальонов, 21 эскадрон, восемь казачьих сотен. Однако никто не пытается предотвратить шествие. Наоборот, все ждут, когда толпа достигнет Александровского сада. Накануне же вечером Святополк-Мирский докладывает государю примерно следующее: «в Багдаде все спокойно». А, едва вернувшись из царского села, министр собирает правительство и утверждает план разгона завтрашнего шествия.
Между тем то, что войска собираются стрелять, быстро становится секретом Полишинеля. К Витте (а не к Святополку-Мирскому!) приходит депутация от интеллигенции во главе с Горьким и просит его предотвратить кровопролитие. Витте отвечает: «Кровопролитие будет, но предотвратить не могу – идите к Мирскому». Мирский не принимает – занят подготовкой к кровопролитию. Принимает депутацию его заместитель генерал Рыдзевский. Он отправил депутацию обратно к Витте. Витте разводит руками и говорит, что кровь рабочих пусть будет теперь на совести Мирского, Коковцова и самого царя, так как тот «должен быть осведомлен о положении и намерениях рабочих». Ничего не напоминает? Если не напоминает, подсказываю: Понтий Пилат, умывающий руки. Сначала спровадил к Ироду, а потом сказал: «Кровь его на вас и на ваших детях».

Из ближайшей часовни были взяты четыре хоругви, иконы и священническая епитрахиль, в которую облачился Гапон.
И вот празднично одетые демонстранты организованной толпой движутся к центру столицы. На их пути ни одного городового. Купцы позакрывали свои лавки, но это не спасает их от разгрома. Встречных прохожих насильно втягивают в колонны. Отказывающимся присоединиться мирные демонстранты бьют морды, а случайно попавшемуся им мастеру с Обуховского заводам морду набили до смерти. На другой улице так же до смерти избит непричёмный человек, принятый за агента полиции. Фельдъегерь, ехавший с пакетом в автомобиле, лишился и автомобиля, и пакета, и, отбиваясь сломанной шашкой, чудом спасся от толпы, сумев протиснуться под закрытыми воротами в какую-то подворотню.

Пока толпы трудящихся дошли до Александровского сада, в больницы поступили одиннадцать покалеченных прохожих. И вот колонны подходят к Дворцовой площади. Первый залп раздается в воздух. Толпа не реагирует – люди думают, что их пугают. Агенты министра внутренних дел Святополка-Мирского распространили слух, что патроны будут холостыми. Солдаты же, видя многочисленность этой толпы, уже не могут не стрелять на поражение, так как в противном случае их сомнут и растопчут. Солдаты же, видя многочисленность этой толпы, уже не могут не стрелять на поражение, так как в противном случае их сомнут и растопчут. Тогда-то пули и полетели в толпу: солдаты Преображенского полка, стоявшие у Зимнего дворца, дали один за другим три залпа но участникам шествия. Результатом этих залпов стали 155 убитых и 440 раненых. В число убитых входят трое городовых и один околоточный надзиратель. Раненых, скорее всего, было и больше, но многие, опасаясь репрессий, не обращались за медицинской помощью.