Петиция рабочих Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II
Петиция Гапона
Георгий Гапон
Государь!
Мы, рабочие города С.-Петербурга, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители
пришли к тебе, государь, искать правды и защиты.
Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются,
в нас не признают людей, к нам относятся, как к рабам, которые должны терпеть
свою горькую участь и молчать.
Мы и терпели, но нас толкают все дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и
невежества; нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил,
государь! Настал предел терпению!
Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение
невыносимых мук.
И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнем работать, пока
они не исполнят наших требований. Мы немногого просили: мы желаем только того,
без чего жизнь — не жизнь, а каторга, вечная мука.
Первая наша просьба была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсуждали наши нужды,
— но и в этом нам отказали; нам отказали в праве говорить о наших нуждах,
находя, что такого права за нами не признает закон. Незаконными оказались также
наши просьбы: уменьшить число рабочих часов до восьми в день, устанавливать цены
на наши работы вместе с нами и с нашего согласия, рассматривать наши
недоразумения с низшей администрацией завода, увеличить чернорабочим и женщинам
плату за их труд до одного рубля в день, отменить сверхурочные работы, лечить
нас внимательно и без оскорблений, устроить мастерские так, чтобы в них можно
было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега.
Все оказалось, по мнению наших хозяев, противозаконно, всякая наша просьба —
преступление, а наше желание улучшить наше положение — дерзость, оскорбительная
для наших хозяев.
Государь! Нас здесь больше трехсот тысяч — и все это люди только по виду, только
по наружности; в действительности же за нами не признают ни одного человеческого
права, ни даже права говорить, думать, собираться, обсуждать наши нужды,
принимать меры к улучшению нашего положения.
Всякого из нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса,
— бросают в тюрьму, отправляют в ссылку. Карают, как за преступление, за доброе
сердце, за отзывчивую душу. Пожалеть рабочего, забитого, бесправного,
измученного человека — значит совершить тяжкое преступление!
Государь! Разве это согласно с божескими законами, милостью которых ты
царствуешь? И разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть, — умереть
всем нам, трудящимся людям всей России? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и
чиновники-казнокрады, грабители русского народа.
Вот что стоит пред нами, государь! И это-то нас и собрало к стенам твоего
дворца. Тут мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу,
выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому
вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнет чиновников. Разрушь стену
между тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с тобой. Ведь ты
поставлен на счастье народу, а это счастье чиновники вырывают у нас из рук; к
нам оно не доходит, — мы получаем только горе и унижение!
Взгляни без гнева, внимательно на наши просьбы: они направлены не ко злу, а к
добру, как для нас, так и для тебя, государь! Не дерзость в нас говорит, а
сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения. Россия слишком
велика, нужды ее слишком многообразны и многочисленны, чтобы одни чиновники
могли управлять ею. Необходимо, чтобы сам народ помогал себе: ведь ему только и
известны истинные его нужды. Не отталкивай же его помощи, прими ее! Повели
немедленно, сейчас же, призвать представителей земли русской от всех классов, от
всех сословий. Пусть тут будет и капиталист, и рабочий, и чиновник, и священник,
и доктор, и учитель, — пусть все, кто бы они ни были, изберут своих
представителей. Пусть каждый будет равен и свободен в праве избрания, а для
этого повели, чтобы выборы в учредительное собрание происходили при условии
всеобщей, прямой, тайной и равной подачи голосов. Это самая главная наша
просьба; в ней и на ней зиждится все. Это главный и единственный пластырь для
наших больных ран, без которого эти раны вечно будут сочиться и быстро двигать
нас к смерти.
Но одна мера все же не может излечить всех наших ран. Необходимы еще и другие, и
мы прямо и открыто, как отцу, говорим тебе, государь, о них.
Необходимы:
I. Меры против невежества и бесправия русского народа:
1) Свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, печати, свобода
собраний, свобода совести в деле религии.
2) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.
3) Ответственность министров перед народом и гарантии законности управления.
4) Равенство пред законом всех без исключения.
5) Немедленное возвращение всех пострадавших за убеждения.
II. Меры против нищеты народа:
1) Отмена косвенных налогов и замена их прямым, прогрессивным и подоходным
налогом.
2) Отмена выкупных платежей, дешевый кредит и постепенная передача земли народу.
III. Меры против гнета капитала над трудом:
1) Охрана труда законом.
2) Свобода потребительно-производительных и профессиональных рабочих союзов.
3) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.
4) Свобода борьбы труда с капиталом.
5) Участие представителей рабочих в выработке законопроекта о государственном
страховании рабочих.
6) Нормальная заработная плата.
Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе! Повели и
поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию счастливой и славной, а имя свое
запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь,
не отзовешься на нашу мольбу, — мы умрем здесь, на этой площади, пред твоим
дворцом. Нам некуда больше итти и незачем! У нас только два пути: — или к
свободе и счастью, или в могилу. Укажи, государь, любой из них, мы пойдем по
нему беспрекословно, хотя бы это и был путь к смерти. Пусть наша жизнь будет
жертвой для исстрадавшейся России! Нам не жалко этой жертвы, мы охотно приносим
ее!
